Никнейм: Никонор (работал(-а) в компании и знает её изнутри)
Дата начала работы: 2013
Дата увольнения: 2014

Эх... Обычная контора...

Но, нет задачи понравиться всем, есть задача внятно и аргументировано донести свою мысль. Удается, мягко говоря, не всегда.

– Многие российские интеллигенты говорят о том, что хотят переехать в Украину. Во-первых, потому что полюбили Киев после всех этих событий. Во-вторых, потому что в России уже невыносимо, а Украина – ближайшая страна. Вы сами как к этому относитесь и собираетесь ли эмигрировать?

– Нет, я не планирую эмигрировать. Мне страшно нравится Киев, давно, до всякого Майдана я его любил, и намерен сюда приезжать. Я здесь гость, у меня здесь много друзей замечательных, и мне здесь хорошо.

Это такой "Остров Крым" Аксенова. Такое русское место, где говорят по-русски, где русская культура совмещена со свободой. Место, где можно жить среди собственной любимой культуры и при этом жить не в казарме, без имперской бациллы.

Это заманчиво, но все-таки, в моем случае... Понимаете, я сатирик, а этот жанр подразумевает гражданство во всех смыслах этого слова. Нельзя быть сатириком со стороны. Сатирик говорит неприятные вещи, на них нужно иметь право. Это право завоевывается тем, что ты разделяешь судьбу этой страны.

Поэтому я не могу быть сатириком в Америке, в Израиле, в Украине. Я имею право быть сатириком в России, потому что с тех, про кого я жестко высказываюсь как налогоплательщик, я имею право спрашивать, даже если они не подозревают.

– То есть, важна территориальная привязка?

– Лучше бы да. Ничего стыдного в этом нет: Герцен критиковал Россию из Лондона. Но, все-таки, пока есть возможность говорить из России для россиян – имеет смысл говорить там.

Другое дело, что тиски все время сжимаются и все меньше возможностей для разговора. Вот-вот уже блоги закроют, и СМИ закроют. Скоро я не смогу и в интернете делиться своими соображениями.

Но пока есть возможность разговаривать в России, буду разговаривать в России. А в Киев буду спокойно приезжать.

– Раз вам удалось предсказать аннексию Крыма, могли бы вы предположить, дойдут ли российские войска до Киева?

– До Киева нет, я думаю. Но при попустительстве ошарашенного и трусоватого, слишком преступно-рационального мирового сообщества обнаглевший Путин может отхватить еще какие-то куски Украины.

Это совершенная реальность, к этому идет.

Но думаю, что Украина как государство сохранится. И если выбирать между будущим Украины и России, то я бы поставил на Украину, потому что Украина останется легитимным государством для Европы. А Россия со всей очевидностью сваливается в авторитарный штопор. Уже свалилась. В ближайшей исторической перспективе в России будет очень плохо.

– Способна ли в принципе российская интеллигенция на что-то повлиять?

– Конечно, способна! Один человек способен на что-то повлиять. Странный вопрос. Влияет каждый.

– Я имею ввиду маргинализировавшуюся интеллигенцию.

– У Тургенева очень хорошо сказано: арьергарду очень легко казаться авангардом, все дело в перемене дирекции.

Наша миссия или обязанность – пытаться настаивать и объяснять преимущества либеральной системы координат, чем и должен заниматься каждый интеллигентный человек. Некоторая этика, некоторые простые правила: не подходить близко к власти, не участвовать в этом. Уважение к человеку, к личности. Просто доминация интеллекта над звериными социальными инстинктами.

Это то, что определяет интеллигента. Умение встать, умение увидеть в объеме проблему, умение не уничтожать другого, плюрализм некоторый. Это базовые вещи. Мы должны это делать. Когда количество перейдет в качество, не знаю.

Я твердо знаю, что в России мы всегда были маргиналами. Не думаю, что мы резко перейдем в правящее сословие, такого не будет. Десятилетие более-менее либеральных попыток поднять голову закончилось. На одно десятилетие свободы в России приходится несколько десятилетий авторитарных.

Поэтому никаких особенных надежд на то, что мы завтра проснемся в качестве элиты, нет. Но это вовсе не значит, что надо перестать прикладывать усилия.

– Вы только что, не под запись, сказали, что вы экстремист. Можете объяснить?

– Это можете печатать, в суд на вас не подам. Когда мне мама моя, Царство ей небесное, говорила, что я злой, я отвечал, что ты, мама, путаешь доброту со смягчением мозга. Доброта не в том, чтобы всем говорить приятные вещи. Я не дама, приятная во всех отношениях. Это, наверное, такое распространенное представление об интеллигенте как о человеке мягком, всем приятном, ни с кем не конфликтующим. Это, на мой взгляд, не точная дефиниция.

Если слова кончаются и надо дать по физиономии, то интеллигент должен дать по физиономии. Это входит, как мне кажется, в катехизис приличного человека.

Так вот, конечно, я отдаю себе отчет, что я немножко резко и слишком нонконформистски отношусь к каким-то человеческим слабостям нашей элиты – но с них нужно спрашивать. Если ты номенклатура, то с тебя и взятки гладки. Это твоя номенклатурная судьба. Но ты не лезешь, так сказать, в духовные ценности.

А вот если на тебя ориентируются, тебя цитируют, тебя помнят и любят – изволь соответствовать. Или объяви о том, что ты переходишь в номенклатуру, чтобы была какая-то ясность.

В этом смысле у меня некоторый внутренний счет к тем духовным лидерам, к той элите российской культуры, которая так стремительно и радостно легла под Путина и продолжает под ним лежать и издавать звуки наслаждения. Но у меня нет никаких вопросов к Надежде Бабкиной.

– Ну, какие к ней могут быть вопросы...

– К Бабкиной, к Газманову, к братьям Запашным. Мы не слушали их магнитофонные пленки, мы не читали их книги, мы на них не ориентировались никогда. Они были всегда галимой попсой.

А вот когда люди, на которых мы росли, интеллигенты, высочайшего класса люди, вдруг оказываются на обслуживании этого господина, уже давно не легитимного...

Если в первые годы еще можно было списать это на незнание, на то, что они обманулись... Да и это – своего рода женская отмазка: "Ах, он меня обманул". Да все ты знала! Не надо такую наивность строить. Особенно когда выясняется, что тебя тут финансировали, там льготы дали... Как-то складывается в общую картинку. Может, тебя не обманули – а просто немножко прикупили.

Конечно, я считаю, что это очень печально и позорно. Вот в этом смысле я экстремист.

Мы должны уметь называть белое белым, черное – черным, и не стесняться. Почему-то мы стесняемся, а они – нет.

Вот надо иногда не стесняться. Мне кажется это интеллигентным. Поэтому я стал маргиналом не только в том смысле, что не могу близко подойти к телевидению и большому радио.

Это плата за то наслаждение, о котором писал Довлатов. Он писал о счастье внезапного освобождения речи. Вот когда это освобождение происходит – ты позволяешь себе говорить то, что думаешь – это доставляет наслаждение. И тормозить после этого не хочется. Для здоровья это полезно.

Коллектив и корпоративная культура
Начальство и его уважение к сотрудникам
Рабочее место и условия работы
Социальный пакет и льготы
Перспективы работы в компании